Дело переселения русской послевоенной эмиграции в Аргентину, загубленное о. Константином Изразцовым

Откуда в Послевоенной Европе взялись русские беженцы

После окончания Второй Мировой Войны на территории Европейских стран (прежде всего, Германии) скопились несколько миллионов русскоговорящих  людей, вывезенных с захваченных немцами советских территорий для работы в Германии, либо же взятых в плен бывших советских военнослужащих, а также лиц,  добровольно проживавших на территории Рейха. Большинству из них грозила неминуемая высылка в СССР, с последующими репрессиями и расстрелом.  

При этом часто высылались и бывшие подданные Российской империи, никогда не имевшие советского гражданства, бежавшие от коммунизма еще после Октябрьского переворота, и даже их дети, родившиеся уже за границей.

Передача людей советской стороне в ряде случаев прямо нарушала Женевские и Ялтинские соглашения, но западные правительства старались поскорее избавиться от отягощавшего их бремени, называвшегося «Ди-Пи» (англ. displaced persons), выдав их всех советским властям, вне зависимости от их желания возвратиться на родину.

Кроме того, Британский премьер-министр Энтони Иден считал, что это на этот неприятный шаг необходимо было пойти, чтобы задобрить Сталина и не провоцировать лишний раз конфронтацию с СССР. Для многих русских беженцев такая выдача Советам казалась хуже скитаний и смерти. Число лиц, отказавшихся возвращаться («невозвращенцев»), составляло по разным оценкам от 1,2 до 1,5 млн человек. Всем им нужно было покинуть Европу, несогласную с их нахождением там, и найти себе место, где можно было бы жить, не опасаясь высылки в СССР.

Кто и куда помог выехать русским «невозвращенцам»

Первые два послевоенных года все помыслы русских эмигрантов были направлены на спасение людей от насильственной репатриации. Синод Русской Православной церкви Заграницей под руководством Блаженнейшего митрополита Анастасия непрерывно направлял ходатайства союзным властям, и сами беженцы дружно помогали прятать тех, кто подлежал репатриации. Иногда такое удавалось, в частности, митрополит Анастасий выразил протест генералу Эйзенхауэру и тем самым способствовал принятию решения о временном прекращении выдачи.

Митрополит Анастасий, как никто другой,  много потрудился для организации православных общин русских беженцев, защищая последних от насильственной репатриации. Владыка создал в 1946 году Переселенческий комитет  и начал выяснять, какие страны мира согласятся принять русских  людей, у которых зачастую не было никакого гражданства. Первой из таких стран была далекая гостеприимная Аргентина, соглашавшаяся принимать у себя переселенцев без ограничения в возрасте и других условий. То есть, и больных, и сирот, и глубоких стариков. Более богатые и «развитые» страны обычно отказывали таким лицам.

Обратиться к Аргентинскому правительству с просьбой о выдаче виз русским беженцам прежде всего было поручено  престарелому маститому протопресвитеру Константину Изразцову, который управлял тогда Аргентинскими приходами РПЦЗ, и уже два десятилетия посылал в Синод письменные удостоверения своей верности и преданности Русской Зарубежной Церкви. Отец Константин выполнил данное ему послушание, и 25 июня 1946 г. он вместе с протопресв. А. Шабашевым и игум. Аверкием (Восходовым) был принят Президентом республики Х. Д. Пероном, ходатайствуя перед ним о получении разрешения на въезд в страну 25 тысячам русских беженцев, и получив тогда в ответ мандат о выдаче 10.000 виз. Однако многие источники говорят о том, что из этих 10 было использовано лишь примерно 6 тысяч виз. Почему так произошло, мы постараемся разобраться далее в нашей статье.

Кроме послушания, данного престарелому Изразцову, в  декабре 1946 года митрополит Анастасий послал в Аргентину только что рукоположенного в Женеве молодого священника Георгия Романова – также с целью наладить контакт с аргентинским правительством и подготовить в этой стране базу для приема переселенцев.

Главный миф о русском переселении в Аргентину

В современной историографии, посвященной русской послевоенной эмиграции в Аргентину, плотно закрепился миф о том, что лишь благодаря отцу Константину Изразцову были спасены тысячи русских беженцев. Однако подробное изучение документов эпохи, которые можно прочесть, лишь находясь в Южной Америке, рисуют нам совсем другой образ этого Основателя Южноамериканского церковного раскола, который, начав с помощи благородному делу, в дальнейшем фактически сломал дело переселения в Аргентину, начатое Блаженнейшим митр. Анастасием.

Своим исполненным послушанием от Синода – ходатайством о беженцах  перед Пероном – Изразцов, предавший затем этот Синод, как и всю Зарубежную Церковь,  очень гордился, постоянно упоминая о нем, где только можно, а также о том, что начавших прибывать переселенцев укладывали спать на полу зала собраний в Троицком Соборе на ул. Бразиль, разрешая им ночевать тут некоторое время. Правда, о том, что свои наблюдения о «политической благонадежности» вновь прибывших о. Константин регулярно доставлял правительственным властям, он, конечно, широко не распространялся. Также не мог он адекватно объяснить, почему не хочет сослужить вместе с приехавшими из Европы беженскими священниками РПЦЗ (а таких было около десятка), как и решил не принимать и назначенного Архиерейским Синодом на впервые создаваемую Аргентинскую кафедру архиеп. Пантелеймона, которого он сразу начал обвинять в «большевизанстве» и очернять перед властями страны. В конце 1947 года Изразцов устроил первый в Южной Америке Церковный раскол, самовольно выйдя из подчинения Синоду, перейдя в неканоническую раскольническую структуру «Североамериканской митрополии», что означало, что с конца 1947 года он не считал уже себя обязанным исполнять данные ему  митрополитом Анастасием послушания.

Деятельность о. Георгия Романова. «Русский Очаг» в Аргентине

В то же время приехавший в Аргентину еще в 1946 году молодой священник Георгий Романов, не имевший первоначально никаких связей, взяв в аренду территорию земли в сельской местности в окрестностях Буэнос-Айреса, тихо и скромно осуществлял прием беженцев, вне зависимости от политических убеждений последних. Отец Георгий назвал новое поселение «Русский Очаг», устроив в нем не только общежитие с храмом (освящен 18 июня 1947), но и оборудовав мастерские, помогая потерявшим все свое нажитое имущество переселенцам в обретении профессии и трудоустройстве, и даже устроив детский сад  для их детей. Об этой деятельности о. Георгия Романова, как и о нем самом, гораздо менее известно, чем о делах раскольника Изразцова. Настало время восстановить недостающие пробелы в истории, как и восстановить более справедливое отношение к двум, столь разным, пастырям русского Зарубежья.

Как узнаем мы из протокола отчетного Собрания «Русского Очага» от 2 января 1949 года, хранящегося в архиве Воскресенского Кафедрального Собора Буэнос-Айреса, «Общество «Православный Русский Очаг» возникло 14 апреля 1947 года во исполнение воли Первосвятителя Владыки Митрополита Анастасия, – выраженной им в свое время отцу Георгию Романову при командировке его в Аргентину. Общество поставило себе следующие задачи: 1) Содействовать получению разрешений на въезд в Аргентину русским из Европы. 2) Помогать их обоснованию в Аргентине. 3) Участвовать в развитии сельско-хозяйственной колонизации.»

Далее, из самого текста отчета, мы узнаем, что менее, чем за 2 первых года существования «Очага», «Переселенческим Отделом Общества было получено 15744 разрешения на въезд русским» А всего «желающих переселиться в Аргентину….Картотека Переселенческого отдела насчитывает ок. 85 000 имен (!)»

То есть, как мы узнаем из этого документа, кроме 10 тыс. виз, полученных первоначально по ходатайству Изразцова, еще в полтора раза больше было получено Переселенческим Отделом «Очага», причем в конкретных цифрах (15744). На дворе только начался 1949 год, и всего хотят приехать в  страну Серебра 85 тысяч человек…Почему же столько человек никогда не приехало?

Почему не приехало 85 тысяч русских в Аргентину

Ответ также следует искать в сохранившихся документах  той эпохи. Вот перед нами письмо о. Константину Изразцову от Эмигрантского Комитета «Ассоциации» Троицкого Собора от 12 ноября 1948 года. Авторы письма, обращаясь к Изразцову, подчеркивают, что они не просто какие-то сторонние наблюдатели процесса, а «люди, которые все время были Вашими ближайшими сотрудниками в деле помощи беженцам». В первой же строчке они сообщают, что «Комитет не может обойти молчанием то невыносимо тяжелое положение, в которое поставлена наша Церковь, а с нею и положение нашей русской эмиграции.» Далее читаем: «пошатнулось дело всей Русской эмиграции… Три месяца тому назад начались задержки в утверждении списков под различными предлогами… Недавно новый удар, близкий к полной катастрофе нового дела эмиграции, обрушилось на нас. Не только прекращен прием новых списков, но кроме того отдано распоряжение Консулам не ставить визы по уже утвержденным спискам на паспорта лиц славянского происхождения.»

Из-за чего же произошли такие затруднения?

Процитируем еще соратников Изразцова, которые пишут в 1948 году: «Вот уже год как длятся наши церковные разногласия, которыя наполняют скорбью сердца людей жаждущих мира и единения в среде Русских изгнанников… органы помощи беженцам, работающие раздельно, не смогли каждый в отдельности организовать дело приема и устройства вновь приезжающих соотечественников на прочном основании. При дружных совместных усилиях этот вопрос мог бы быть, несомненно, разрешен».

Действительно, дело приема беженцев было невероятно трудоемким и требующим больших материальных средств. Члены обоих Комитетов – и Изразцовского, и организованного Зарубежной Церковью, это хорошо знали. На страницах газеты «Наша Страна», в 3-ем номере от 16 октября 1948 г. отец «Хорхе Романов» пишет, что скоро прибудет большой контингент русских беженцев, но для них нет места. Им только предоставлялось место в правительственном общежитии сроком на две недели.  Поэтому, отец  Георгий обращается к русской общине за материальной помощью для постройки дополнительных бараков и для содержания земляков, которым некуда будет деваться. И, как мы узнаем из последующего отчета «Очага» начала 1949 года, эти воззвания батюшки дали плоды в виде устройства общежитий, мастерских и даже детского сада в «Очаге». То есть он смог добиться значительных успехов и без «дружных совместных усилий» с Комитетом Ассоциации Изразцова.

Далее, в той же «Нашей Стране» в 23-ем выпуске июля 1949 года сообщается от имени редактора И. Солоневича, что «все заявления о визах должны направляться о. Георгию Романову…В его руках сконцентрированы все дела о въезде русских в Аргентину.» То есть, въезд беженцев вовсе не прекратился в 1948 году, как об этом пишут в Письме Изразцову члены Ассоциации, а всего лишь прекратились въезды по просьбе Изразцова.

Об этом же свидетельствует и тогдашний клирик нашей епархии о. Сергий Мошин, составивший в 1953 году хронологический отчет «О церковных нестроениях в Аргентине», связанных с Расколом, устроенным Изразцовым. Он пишет: «Прямым следствием церковных нестроений явился срыв дела широкой иммиграции русских  в Аргентину. Немедленно после своего выхода из подчинения Архиерейскому Синоду, о. Изразцов уведомил правительство, что лица, въезжающие по синодальным спискам, не могут быть разсматриваемы как политически благонадежные, поскольку они не будут рекомендованы им самим. В результате весьма скоро последовало вообще воспрещение въезда русским, и только благодаря Вел. Кн. Марии Павловне и католическому священнику о. Филлипу де Режис, взявшим на себя поручительство за лиц, представляемых свящ. о. Г. Романовым несколько тысяч человек все же получили возможность въезда в страну. В дальнейшем же въезд для русских в общем порядке оказался закрытым».

Напрасные мольбы

Видя, как на глазах рушится дело переселения русских в Аргентину, сами же соратники престарелого о. Константина умоляют его в цитированном выше письме: «молим Вас, как Пастыря, долголетнего мудраго устроителя Православия в Южной Америке: – Забудьте ради торжества Православной Церкви и ради дела помощи действительно страждущим братьям, горечь незаслуженной обиды! Посетите Архиепископа Пантелеймона, который, несомненно, ответит Вам еще более полным миролюбием и готовностью к единению».

Но, как хорошо уже известно из хроники тогдашних событий, Изразцов не только не посетил и не примирился с Владыкой Пантелеймоном (который с ним никогда не ссорился), но и «походатайствовал» лично о нем перед Правительством Аргентины, чтобы его изгнали из страны. «В результате всей этой грязной интриги,-  пишет о. С. Мошин, –   и прямого действия со стороны о. Изразцова на ныне покойную супругу Президента Республики, Архиепископу было состряпано «уголовное» и «политическое» дело, в результате которого простым полицейским порядком, с предварительным оскорблением святости великих дней Страстей Господних и окружением полицией храма, Архиепископ был выслан из пределов Аргентинской Республики. За этой высылкой последовал террор в отношении главных приверженцев Архиепископа, им угрожали также высылкой, на них подавались доносы, как на лиц неблагонадежных и даже состоящих в заговоре против правительства, лишали всякого покровительства и чинили иные неприятности…

Такая же интрига велась и в отношении недопущения в Аргентину новаго Епископа, а затем и в отношении ныне правящего Архиепископа» (т. е. архиеп. Иоасафа). Справедливости ради стоит упомянуть, что и высылки тогдашнего епископа епархии Московской Патриархии, Владыки Феодора (Текучева), добился всесильный старик Изразцов, благодаря своим связям в Правительстве. Как пишет о. Сергий, целью всех этих интриг было «создание впечатления у Аргентинских властей о неблагонадежности всех лиц, не принадлежащих к церкви «монсиньора» Изразцова».

Поэтому напрасно и безуспешно прихожане Троицкого Собора взывают к нему в своем письме «В переживаемый нами тяжелый момент больше чем когда-либо настоятельно необходимо возстановить единство Православной Церкви в Аргентине, и в полном единении всех наших сил просить придержащия власти, насколько это будет найдено возможным , облегчить доступ русской эмиграции в пределы Аргентины.» Но облегчить доступ русской эмиграции, которая приедет и будет ходить молиться в канонические храмы, а тем более, восстановить единство Церкви, то есть выйти из раскола и покаяться – этого в планы амбициозного старика, увы, не входило… «каждый из нас в свое время даст ответ перед Богом за то, что мы не сделали всего возможного для того, чтобы помочь своим собратьям, находящимся в смертельной опасности.» -безуспешно пишут члены Ассоциации. Однако «Монсиньору» нет никакого дела до страданий русских беженцев, которые приехали бы не под его «омофор».

 «Поверьте нам, что это не только не умалит Вашего имени, но наоборот – возвысит всемерно в глазах Русских, живущих в Аргентине и во всем Зарубежьи. Этим актом Вы завершите дело рук своих, и вторично положете основание новому, еще более обширному строительству Православия во всей Южной Америке.» Но никакого «вторичного основания» для строительства Православия Изразцов тоже класть не собирался, да и сил уже не было у него. Он всего лишь хотел до смерти наслаждаться иллюзией церковной власти и материально обеспечить свой клан, остальное его уже мало интересовало. Даже о чистоте своего имени для потомков, он, похоже, уже не заботился в то время. Поэтому и не желал слышать мольбы искренне любивших его людей, пытавшихся спасти репутацию маститого клирика.

А о том, как развивалась в дальнейшем деятельность «Русского Очага», основанного о. Георгием Романовым, мы расскажем в следующих исторических выпусках нашего сайта.